Тайное униатство. Криптокатолицизм в Православной Церкви

1. Предварительные понятия

Уния (unia, от латинского, unio, единство) - движение, имеющее своей целью подчинить православных римскому папе. Соответственно, униатами называются православные христиане, которые подпали под власть папы.

«Энциклопедия живых религий» под понятием униатские церкви подразумевает Восточные (православные) церкви, которые проповедуют учение римо-католической церкви , включая и филиокве, а также принимают примат папы и пребывают в единстве с Римом. Официальное римо-католическое название униатов - «греко-католики» или «католики восточного обряда» (I) .

Согласно некоторым римо-католическим источникам, уния как понятие появилась в 1198 году, во время Крестовых походов, когда дело дошло до соединения армян-монофизитов с римо-католической церковью. После того осуществлялись различные, большие и малые попытки подчинить православных, с изменчивыми результатами...

Что касается православных славян, то и они не избежали «внимания» римо-католиков. Так, хроники отмечают крупную Брестскую унию 1596 года, а также две волны подчинения унии словаков и русин: Ужгородскую унию 1646 года и Венгерские унии 1912 и 1923 годов. Обратных попыток - когда некая их Поместных церквей пыталась подчинить римо-католиков под свою юрисдикцию, - не было. (Возврат из унии галицийских епархий в 1946 г. - разговор особый).

Итак, уния является общественным феноменом, связанным исключительно с тем методом решения религиозных и политических вопросов, который характерен для Ватикана.

Сербы также были подвержены униачению: как до утраты своих средневековых государств (Сербии и Боснии), так и в период турецкого ига. Между тем, история униачения сербов исследована недостаточно. Если успехи в деле отпора унии освещены сербскими православными мыслителями, то совсем иначе обстоит с фактами наших поражений… (II)

Этому способствует недостаток письменных доказательств, что открывает возможность для построения различных безосновательных гипотез и предположений. Во всяком случае две крупные унии, оставившие след в сербском сознании, - это Марчанская уния (1611) и Уния в Жумберке (1777) (III) . Обе эти унии запомнились неприкрытой жестокостью по униачению сербов этих краев.

Иные же факты введения унии - как группового перехода в католичество, так и одиночного - с сербской стороны не исследованы должным образом. А ведь количество сербов, перешедших в католичество, не так уж и ничтожно.

Следующим упущением сербских исследователей является отсутствие изучения судьбы тех сербов, которые приняли унию - и в дальнейшем превратились в полноценных католиков и хорватов. И именно которые, кстати говоря, преуспели в проявлении ненависти по отношению к Православию и к сербам.

К этому изъяну недавно добавился новый: систематическая зачистка учебников и учебных пособий от упоминания тех авторов (и их работ), которые исследовали эту проблему (Дучич, Црнянский, Лазо Костич и др.). У профессоров же, которые желали бы ознакомить студентов с этими проблемами или озвучить их в СМИ, возникают проблемы… (IV)

Уния в среде православных испытывала и успехи, и поражения. Например, уния среди населения запада Руси: (в Белоруссии и Украине) переживала поначалу успех, а затем поражение. Некогда население Белоруссии в большинстве било униатским (75%), а сейчас нет и 1%. Также, на Украине значительная часть поуниаченных православных вернулось в Православие, но существенное количество укоренилось в новой вере (сейчас их от 3 до 5 миллионов).

Всего же в мире до 13 миллионов униатов(1) . Однако выявить точное число нелегко, поскольку не учитываются те, для кого греко-католичество было лишь промежуточной станцией перехода в римо-католичество.

Уния явила свету униатские "церкви". Римо-католики указывают следующие: Армянская, Болгарская, Эфиопская, Итало-Албанская, Халдейская, Коптская, Малабарская, Маланкарская, Мелкитская, Румынская, Сирийская и Украинская Греко-Католические Церкви (2) .

2. О новой римо-католической программе униачения православных

Но все эти унии и их институализация в отдельные церкви осуществлена еще до XIX века. В том смысле вышеупомянутые унии можно определить как «старые». Новую стратегию достижения унии со стороны Ватикана поставил папа Лев XIII (3) , который в энциклике Grande munus от 1880 года преподнес доселе проводившиеся эксперименты на этом поприще в качестве служебной политики, проверенной практикой. С целью повышения эффективности дела «соединения» восточных православных с Римом на рассматриваемом этапе, была произведена реорганизация «Церкви Хорватов» и «Украинской Греко-Католической Церкви», именно которым теперь отводилась главная роль (V) .

Согласно этому плану папы Льва XIII и его сотрудников, особую кадровую роль обретают униаты украинцы (рутены) и римо-католические хорваты (4) «как единый природный мост к Балканам и к России» (VI) . Наряду с этим осуществлен ряд других мер: в Риме основан Иллирийский Колледж св. Иеронима, Комиссия Ориентального института св. Кирилла и Мефодия и т.д.

План направлен на отделение православных славян от России, которая - с точки зрения Ватикана - желает их втянуть в свою орбиту и удалить от Запада (5) . На Балканах папа совершил ряд организационных мер по усовершенствованию подчинения православных сербов. Все началось с собственно церковной реорганизации. Папа еще в 1852 году отделил от Венгерской церкви Загребскую архиепископию с той целью, что:
- Загреб станет политическим центром Южных Славян,
- сам Загреб в политическом смысле из центра архиепископии превратится в хорватский политический и культурный центр,
- новый религиозный, политический и культурный центр (Загреб) должен быть очищен от сербов (6) и стать чисто римо-католическим, Хорватским центром (VII) .

Дело было поручено Штросмайер. Из Загреба, который был неказистым городком, необходимо было сделать место, соответствующее развитому городу: Университет, библиотеку, Академию Наук, театр и.д.

Штросмайер с задачей справился.
Кроме того, для сербов была приготовлена новая западня в Боснии и Герцеговине. В соответствии с новой униатской политикой на Балканах (оккупированных после 1878 года Австро-Венгрией), папа желал создать новую церковную организацию в этом краю. Для того, чтобы план функционировал, необходимо было новую архиепископию подчинить Загребу, т.е. хорватам. В этом ключе Штросмайер и действовал. Он полагал, что «новая церковная организация должна будет усилить хорватско-славонские церковные окраины, центром единства и силы которых является Загреб, именно которому и должна принадлежать вся Церковь Южных Славян» (VIII) .

В то время еще не существовало Великой Хорватии, ассимилировавшей славянское население Славонии и Далмации, имевшие в то время свои парламенты, самобытные культуры, и, в конце концов, национальное самосознание отнюдь не хорватское.

«Представляя загребскую архиепископию очагом будущего церковного объединения, Штросмайер заявил, что необходимо усилить влияние загребского архиепископа, который имеет лишь три суфрагана (подчиненные епархии), а посему ему необходимо передать в юрисдикцию новые суфраганские епархии. Среди суфраганских епархий были бы и ново утвержденные боснийско-герцеговинские епархии. Это решение Штросмайер считал полезным как для Церкви в Хорватии и для Церкви в Боснии и Герцеговине, так и в целом для объединительных планов Святой Столицы. Ибо таким образом хорватско-славонская иерархия усилила бы свои позиции на Балканах, и смогла бы эффективно продвигать унию, несмотря на отпор многочисленных православных епископов» (IX) .

Так и случилось.

Загреб превратился в мощный римо-католический религиозно-политический центр, очищенный от сербов. Сербы, принявшие унию, стали, в конечном итоге, римо-католиками и «хорватами» (Славония, Далмация, Воеводина, Босния и Герцеговина). Незначительная часть сербов остались греко-католиками, но под давлением римо-католицизма сербы-униаты утратили национальное самосознание и были превращены в малозначащую культурную общность.
Политика охорвачивания была продолжена и во время Второй мировой, продолжена и после 1995 (7) .

В Ватикане существует правило: граница юрисдикции краевой церковной организации должна совпадать с государственной границей. Сербы - не тот случай! Белградская архиепископия охватывает границы предкумановской Сербии (т.е. без Воеводины и Косова и Метохии). В связи с этим в 2003 году папа Иоанн Павел II основал для Сербии еще и униатский экзархат (8) , следовательно, вновь стали актуальными как вопрос унии, так и вопрос отторжения частей государственной и национальной территории Сербии.

И дело не в самом факте основания экзархата, но в чрезвычайной миссионерской активности Ватикана в Черногории, Боснии и Герцеговине (X) .

В Черногории пропагандируется идеология, согласно которой черногорцы объявляются т.н. «червонными хорватами», которых Св. Савва Неманич насильно сербизировал и перевел в православие. А сейчас - якобы - «настало время вернуться к истокам: вернуться своей исконной вере и нации» (XI) .

В Боснии и Герцеговине Римская церковь провозглашает этот край своим наследием и, в связи с этим, озабочена ликвидацией Республики Сербской - барьера на пути беспрепятственного миссионерства.

Т.о. можем заключить, что план папы Льва XIII проводится и сейчас: Хорватия непрестанно расширяется, а Сербия тает. Загреб становится политическим центром, а Београд маргинализуется. Загребу приписывают значение культурного центра, Белграду - культурной провинции. Западная, римо-католическая культура в Сербии в фаворе, а собственная в упадке...

3. Разграбление православной культуры

Что же внесли римо-католики в сербскую культуру?
И что из ее наследия присвоили себе?

По этому вопросу существует немало основательных исследований. Вот в чем видит Йован Дучич глубинный смысл факта принятия штокавицы в качестве «хорватского литературного языка»:

«Нужно хорошенько запомнить, что штокавщина сербская дала хорватам не просто красивый и стройный язык, но и позволила собрать всех других штокавцев - а значит сербов - вокруг Загреба, главного штокавского культурного центра…»
Восприняв сербский язык (штокавицу) в качестве литературного языка, хорваты прихватили заодно и сербское литературное наследие, созданное на этом языке.
«Хорваты, - пишет Дучич, - никогда не имели своих народных песен. Сербы народ гуслярский, а хорваты - народ тамбуринский: и пока сербы складывали свой славный эпос, хорваты плясали. Дело в том, что сама римская церковь запрещала хорватам народные песни» (XII) .

Тема эта не афишируется, ибо в таком случае раскроется та простая вещь, что количество сербов-униатов, переплавленных в «хорватов», превосходит количество «старохорватов» (9) .

Кстати, нынче хорваты приглядываются к Николе Тесле и Иво Андричу (XIII).

4. Плоды униатства

Сущность критики унии (XIV) со стороны православных авторов можно свести к двум аспектам. Первый моральный. Для православных сам способ, которым католики добиваются унии, является крайне аморальным, неевангельским, а потому не приемлемым. Быть может, это и является основной причиной того, что православные никогда не организовывали подобные политические акции по приобретению в свои ряды римо-католиков.

Другой аспект критики унии занимается политическими последствиями, указывая на то, что смена культурного образца непременно приводит к перемене национального самосознания, и, в конечном итоге, к растворению униатов в другой нации.

Единственное, в чем преуспели униаты - в ненависти и отчуждении по отношению к тому народу и той вере, из которых новоявленные униаты произошли. Под действием новой веры и новой культуры «бывшие русские» и «бывшие сербы» стали носителями русофобии и сербофобии, презирающими православие и считающими Россию и Сербию воплощениями мирового зла (XV) .

В заключение хотелось бы отметить и то, что порою переход людей в унию происходит по вине некоторых недостойных представителях нашего епископата.

К примеру, «Уния в селе Тржичу», Карловацкой епархии, произошла вследствие того, что владыка Мийокович давал рукоположенным священникам приход только лишь тогда, когда они могли его купить. Так, Никола Гачеша из Тржича, не в силах собрать нужной суммы, нашел выход в униатстве. Куда и перешел, в конце концов, вместе со священником Петром Главашем, сыном священника Теодора (XVI).

Все вышесказанное заставляет отнестись с предельной внимательностью и бдительностью, как проявлениям униатской активности, так и к самим себе.

Греко-католическая (униатская) церковь является весомым компонентом взаимоотношений православия и католицизма. Самим своим рождением униатство обязано противоречиям, возникшим между Ватиканом и православным миром, и, кроме богословского, имеет и геополитическое измерение. Если нарисовать конфессиональную карту Европы, мы увидим, что земли, где укрепилось униатство, пролегли изогнутой дугой от польско-белорусской границы через украино-словацкую, украино-венгерскую и венгерско-румынскую границу до Хорватии, захватывая Болгарию, Албанию и Македонию. Эта дуга в прошлом представляла зону продвижения католицизма на территорию православной ойкумены.

Украина - карта религий http://voprosik.net/wp-content/uploads/2013/04/Украина-карта-религий.jpg Теоретически греко-католическая идея выдвигалась как идея сближения и примирения двух ветвей христианства - католицизма и православия, но на практике в геополитическом выигрыше оставался Ватикан. Семантический анализ термина «греко-католицизм» или «католицизм византийского обряда» указывает на главенство в этой конфессиональной структуре католической составляющей. Появление греко-католицизма имело и имеет ощутимые геополитические последствия для Европы, причём греко-католицизм был и остаётся политико-конфессиональной структурой, внедрённой не в тело католической ойкумены при сохранении активного влияния на неё православной церкви, а, наоборот, в тело православной ойкумены при сохранении влияния на неё Ватикана. Униатство разрывает православное пространство изнутри, не даёт ему достичь монолитности, и служит источником нестабильности в политической плоскости. Иногда униатству под силу кардинально изменить внутреннюю сущность геополитических доктрин, зарождавшихся на православной почве.

Приведу несколько примеров. Православная идея Великой Румынии, которая имеет особенную остроту для Украины, Молдавии, Приднестровья и России (Великая Румыния намеревается полностью поглотить Молдавию, непризнанную Приднестровско-Молдавскую Республику, где дислоцированы российские миротворцы, и часть Украины), зародившись в XIX в., к веку XX полностью переформатировала свою идеологическую направленность. Вначале эта православно-патриотическая идея была нацелена на освобождение румынских земель из-под турецкого контроля, в т.ч., при помощи единоверной России.

Но с XVI в. в румынской Трансильвании, расположенной близко к католической Венгрии, активизируется униатство (1). Ввиду такого соседства Трансильвания долгое время находилась во власти венгерских королей, и заметно отличается от остальной православной Румынии хотя бы тем, что там позиции католицизма и униатства всегда были сильны. Запад же рассматривал Румынию как заслон на пути российского влияния в Юго-Восточной Европе. Антироссийский импульс румынской культуре и политике был дан как раз из Трансильвании. Там же сложилась т.н. трансильванская литературно-лингвистическая школа в среде униатской интеллигенции.

Эта школа получила полную поддержку из Берлина и Вены, благодаря чему распространила своё интеллектуальное влияние на остальную Румынию и была средством сдерживания румыно-российского и молдавско-российского сближения на основе единоверной культуры. Трансильванская греко-католическая интеллигенция предприняла «интеллектуальный поход» на православную Румынию, введя интеллектуальную моду на восхваление романских корней в румынской культуре, духовную и политическую латинизацию. Принадлежа телу православной Румынии, Трансильвания ориентировалась на австро-католицизм. Униатская Трансильвания придала внешней политике Румынии антироссийский дискурс, проявлением чего было участие Румынии во Второй мировой войне на стороне Германии.

Сегодняшний формат великорумынской идеи тоже имеет чёткую антироссийскую направленность, и Россию Бухарест рассматривает, как первейшую угрозу своим геополитическим интересам. На Балканах граница расселения албанцев, если принять во внимание албанцев-католиков и униатов, и православных албанцев - это демаркационная линия между православным и католическим миром, как и граница расселения католиков хорватов и православных сербов.

Православные албанцы выступали локомотивом партизанского движения в годы оккупации страны фашистской Италией. Албанцы-католики и униаты к фашистам были настроены более лояльно, и подвергали преследованиям своих православных соотечественников (2). Если ограничиться географическими рамками бывшей Российской империи, значительный интерес, как с точки зрения геополитики, так и религиоведения, представляют территории современной Западной Украины и Западной Белоруссии. Эти земли не только находились на границе соприкосновения двух цивилизаций - русско-православной и западно-католической, но и долгое время принадлежали разным государственным механизмам, что не могло не сказаться на религиозном облике местного населения.

Униатство особенно укрепилось в границах русско-православной ойкумены после Брестской унии 1596 г., когда часть священников Малой и Белой Руси (Украины и Белоруссии, которые находились, на тот момент, в составе Речи Посполитой) перешла в подчинение римско-католической церкви с сохранением обрядности на церковно-славянском языке. К началу XVIII в. переход православных приходов Речи Посполитой в униатство практически завершился. Данный процесс отразился не только на религиозном содержании местной жизни, но и на её политических аспектах. Пользуясь термином русского философа Михаила Бахтина, можно сказать, что подчинение Папе Римскому кардинально меняло политико-социальный хронотоп (3) западнорусских земель, т.е. отношения времени и пространства в рамках геополитических координат. Для униатов центр духовно-политического притяжения переместился из Москвы в Ватикан. Вектор общественно-религиозной жизни совпал с вектором развития западной цивилизации, но внешние совпадения не изменили внутренней сущности явления, и униатство осталось лиминальной, т.е. промежуточной, структурой, остановившейся между католичеством и православием.

Смена религиозной идентичности шла «сверху вниз»: от местных элит, инкорпорированных в учреждения светской и духовной власти Речи Посполитой - к социально более низким массовым слоям населения. Из-за этого на протяжении нескольких веков после принятия Брестской унии (1596) в среде низшего западнорусского униатского духовенства наблюдался рост православно-патриотических настроений, что вылилось в культурно-политическое движение, известное как галицкое москвофильство или же карпато-русское движение.

Главной идеей его представителей был тезис о триединстве русского народа - Великой, Малой и Белой Руси (России, Украины, Белоруссии), разорванного на неравные части, когда Малая и Белая Русь находились под властью Речи Посполитой, а затем - Австро-Венгрии.

При этом карпато-русская идея является региональной разновидностью более широкого культурно-идеологического движения - западнорусизма. Западнорусизм трактует украинцев и белорусов, как западную ветвь единого русского народа, и смыкается со славянофильством - религиозным и литературно-философским движением общественной мысли в Российской империи XIX в., хотя хронологически является на несколько веков старше него. Отличительным признаком карпато-русского общественно-политического движения являлась его социально-интеллектуальная база - низшие духовные чины греко-католической церкви. Сегодня это трудно представить, т.к. современное украинское униатство считается официальной религией украинского радикального национализма, представители которого запятнали себя сотрудничеством с нацистами в годы Второй мировой войны.

Греко-католические священники духовно окормляли членов Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА) и приветствовали вступление на Украину германских войск в 1941 г. Но в XVII-XIX вв. карпато-русская идея развивалась и крепла как раз в среде униатского священничества. Находясь в условиях языковой и религиозной изоляции, карпатороссы долгое время пытались сохранить свой язык и своё богослужение в чистоте, очистив их от латинизмов. Карпато-русское священничество способствовало приближению греко-католического обряда к обрядам православной церкви, вытеснению обрядности, привнесённой католичеством, изучению церковно-славянского языка, были авторами русских грамматик, и т.д. Также из их среды выходили народные просветители, призывавшие к единению с матерью Россией (лозунг «Русский народ един от Попрада до Владивостока») и переходу из униатства в православие.

Уничтожено карпато-русское движение было совместными усилиями австрийцев и поляков при помощи местного украинофильского движения, находившегося под влиянием радикального униатства, отвергавшего саму возможность возвращения к православию.

В австрийских лагерях Талергоф и Терезин в годы Первой мировой войны была уничтожена практически вся карпато-русская интеллигенция. Избавиться от преследований австрийских властей можно было, приняв этноним «украинец», отказавшись от этнонима «русский». В концлагере Терезин один из самых видных деятелей карпато-русского движения, Василий Ваврик, имел возможность познакомиться с сербским патриотом Гаврилой Принципом.

Факт содержания в австрийских концлагерях русских и сербских патриотов подчёркивает антиправославную направленность политики Австро-Венгрии. Учитывая, что украинофильское движение из среды радикального униатства помогало австрийцам преследовать карпато-русских активистов, приходим к выводу об антирусской и антиправославной сущности униатства, которое, с уничтожением униатского клира прорусских взглядов, превратилось в вероучение радикальных националистических сил, ориентированных на государства Центральной Европы (Mitteleuropa) - Германию и Австро-Венгрию.

В 1915 г. вышла книга германского геополитика Фридриха Науманна «Mitteleuropa». В состав Mitteleuropa включались европейские страны от Балкан до Прибалтики, а Германии отводилась на этом участке роль культурно-политического гегемона. В границах православной ойкумены идеологи доктрины Mitteleuropa опирались на униатские слои, что мы и видим на примере украинской Галиции, где и сегодня героизируются лидеры украинского националистического движения 1930-х - 1940-х гг., воевавших на стороне Гитлера (им ставятся памятники, в их честь называются улицы и литературные премии, им посвящают свои выступления высокопоставленные местные политики).

Официальная украинская историография умалчивает о таком явлении в истории современной Украины, как карпато-русское движение . Об этом не рассказывают в школах, умалчивают в вузах. Даже на исторических факультетах будущим историкам рассказывают об этом явлении вскользь. Передач на эту тему нет по ТВ, в библиотеках нет книг об этом, и украинский чиновник, посмевший озвучить её в официальной речи, рискует потерять своё кресло. Пропаганда Киева формирует у населения образ Украины, будто бы всегда находившейся в таком украиноцентричном состоянии, как сегодня, хотя известно, что окончательно малороссов и карпатороссов сделали украинцами уже в коммунистические времена, когда преследовалось уже последнее поколение карпато-русских деятелей.

Отрекаясь от общерусских корней, Киев неизбежно ищет опору в противоположном - в украинском национализме и униатстве, взращённых во времена Австро-Венгрии.

Эталоном украинского патриотизма считается Западная Украина (бывшая Червонная Русь), где сильны позиции униатства, русофобии, антисемитизма и радикального национализма. Приход в украинский парламент радикалов из партии «Свобода» делает проблему радикального униатства и, в целом, радикализации украинского общества, особенно актуальной.

«Свобода» требует приостановить даже разговоры о членстве Украины в интеграционных процессах на евразийском пространстве - от СНГ до Евразийского экономического союза и Таможенного союза; наполнить новым смыслом единственный геополитический проект, в котором должна обязательно участвовать Украина - ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия); привлечь в ГУАМ ещё ряд государств Черноморско-Каспийского бассейна, создать антироссийскую Балто-Черноморскую дугу с участием Швеции, Норвегии, Финляндии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Болгарии; и членства Украины в НАТО.

Для Сербии это тоже актуально, поскольку при намеренном попустительстве Киева партия «Свобода» пытается опекать русинов Воеводины. В 2008 г. в Воеводине побывала делегация львовских депутатов, среди которых были и члены «Свободы». В 2011 г. глава Львовского областного совета Олег Панькевич встретился с главой Национального совета украинского национального меньшинства Республики Сербия Иосифом Сапуном (5).

Было заявлено о намерении усилить сотрудничество западно-украинских областей с русинами Сербии, которых Киев считает украинцами, в области образования и культуры; привлекать к участию в патриотических лагерях в Западной Украине украинцев Сербии; задействовать в работе с сербскими украинцами западно-украинский греко-католический клир; реализовать ряд проектов по изучению истории украинской эмиграции в Сербии; Бесконтрольное влияние западно-украинских униатов-радикалов на украинцев Воеводины может иметь негативные последствия для Сербии.

1) Будет вестись работа по укреплению положения униатства на территории Сербии, что усилит влияние Ватикана в регионе. Это в интересах некоторых соседей Белграда, но не самого Белграда, особенно с учётом венгерского вопроса в Воеводине и отношений Сербии с католической Хорватией.

2) Сегодня есть два полюса радикального униатства - румынская Трансильвания и Западная Украина, и геополитически эти два полюса взаимосвязаны. Бухарест с его идеей Великой Румынии противодействует любому укреплению российского влияния в Европе, героизирует румынских военачальников, вставших на сторону фашистской Германии в 1940-х, позиционирует себя, как форпост романской цивилизации на рубежах «славянского моря» и пытается играть роль «адвоката» Украины в Европе. Бухаресту выгодна слабая, оторванная от России и предельно украинизированная Украина. Такой Украине будет сложно противостоять напористой великорумынской идее. В 2009 г. Киев проиграл Румынии в Международном суде ООН дело о разграничении континентального шельфа у о. Змеиный в Чёрном море. Теперь Бухарест претендует на ряд украинских островов на Дунае.

3) Западно-украинские воинствующие униаты стремятся «разбудить» Белорусскую греко-католическую церковь; надеются на антироссийский альянс украинских и белорусских униатов (при поддержке со стороны католической Польши, т.к. белорусская оппозиция состоит из местных поляков и белорусов-католиков); угрожают «перевоспитать» граждан Украины русско-православных взглядов; ратуют за вхождение Украины в НАТО; требуют полного запрета русского языка в стране (частично это им удаётся, и некоторых западно-украинских регионах местные власти запрещают слушать русскую музыку в общественных местах под угрозой административного наказания). В Сербии униаты-украинофилы ратуют за отмену этнонима «русин», замену его термином политического характера «украинец», критикуют внутреннюю политику Сербию в отношении нацменьшинств и ориентируются больше на Запад, чем на Белград (6).

4) В интересах и большинства населения Украины, которое принадлежит к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, единственной нерадикальной церковной структуре, в отличие от раскольнического Киевского Патриархата, идеологически сблизившегося с униатами, и в интересах Сербии способствовать сохранению за воеводинскими русинами их исторического имени. Необходимо также способствовать возрождению карпато-русского исторического наследия, которое представляет собой множество глубоких работ по археологии, лингвистике, литературе, теологии, философии, истории, фольклору.

Карпато-русские книги уничтожались при Польше, уничтожались при Австро-Венгрии, уничтожались при советской власти. В современной Украине они практически не переиздаются, поэтому чаще эти книги можно обнаружить за рубежом, т.к. карпато-русские активисты часто имели возможность писать только в эмиграции. Например, брошюра киевского публициста и критика политического украинства Василия Шульгина «Украинствующие и мы» увидела свет в Белграде в 1939 г. Автор считал нужным донести до европейцев всю информацию о разрушительной сути этого явления. Украинствующая эмиграция скупила почти все экземпляры этой брошюры, изданные в других странах, и уничтожила их.

5) В стараниях сохранить за современными украинцами и белорусами их исторического имени «русские» историки из Сербии были бы не одиноки. Сегодня энергичное западнорусское движение действует в Белоруссии. Иногда этой теме посвящает свои репортажи журнал администрации президента Белоруссии «Беларуска думка» и местное ТВ. На Украине и в России также есть группа энтузиастов-историков и публицистов, действующих в этом направлении.

1) François Thual «Géopolitique de l’orthodoxie» (Paris, 1994)

3) Михаил Бахтин «Формы времени и хронотопа в романе» (Москва, 1975 г.)

4) «Українці у Сербії. Діаспора, давніша за канадську» (http://www.svoboda.org.ua/diyalnist/novyny/004382/)

5) «Олег Панькевич зустрівся з головою Національної ради українців Сербії» (http://www.svoboda.org.ua/diyalnist/novyny/020749/)

6) «Русины в Сербии: к вопросу изучения русинской политики в Сербии» (Доклад на конференции «Прикарпатская Русь и Русская цивилизация», 2009 г.)

http://interaffairs.ru/read.php?item=9419

Больше информации на http://voprosik.net/uniatstvo-protiv-rossii/ ВОПРОСИК

Греко-католическая (униатская) церковь является весомым компонентом взаимоотношений православия и католицизма. Самим своим рождением униатство обязано противоречиям, возникшим между Ватиканом и православным миром, и, кроме богословского, имеет и геополитическое измерение. Если нарисовать конфессиональную карту Европы, мы увидим, что земли, где укрепилось униатство, пролегли изогнутой дугой от польско-белорусской границы через украино-словацкую, украино-венгерскую и венгерско-румынскую границу до Хорватии, захватывая Болгарию, Албанию и Македонию. Эта дуга в прошлом представляла зону продвижения католицизма на территорию православной ойкумены. Украина - карта религий http://voprosik.net/wp-content/uploads/2013/04/Украина-карта-религий.jpg Теоретически греко-католическая идея выдвигалась как идея сближения и примирения двух ветвей христианства - католицизма и православия, но на практике в геополитическом выигрыше оставался Ватикан. Семантический анализ термина «греко-католицизм» или «католицизм византийского обряда» указывает на главенство в этой конфессиональной структуре католической составляющей. Появление греко-католицизма имело и имеет ощутимые геополитические последствия для Европы, причём греко-католицизм был и остаётся политико-конфессиональной структурой, внедрённой не в тело католической ойкумены при сохранении активного влияния на неё православной церкви, а, наоборот, в тело православной ойкумены при сохранении влияния на неё Ватикана. Униатство разрывает православное пространство изнутри, не даёт ему достичь монолитности, и служит источником нестабильности в политической плоскости. Иногда униатству под силу кардинально изменить внутреннюю сущность геополитических доктрин, зарождавшихся на православной почве. Приведу несколько примеров. Православная идея Великой Румынии, которая имеет особенную остроту для Украины, Молдавии, Приднестровья и России (Великая Румыния намеревается полностью поглотить Молдавию, непризнанную Приднестровско-Молдавскую Республику, где дислоцированы российские миротворцы, и часть Украины), зародившись в XIX в., к веку XX полностью переформатировала свою идеологическую направленность. Вначале эта православно-патриотическая идея была нацелена на освобождение румынских земель из-под турецкого контроля, в т.ч., при помощи единоверной России. Но с XVI в. в румынской Трансильвании, расположенной близко к католической Венгрии, активизируется униатство (1). Ввиду такого соседства Трансильвания долгое время находилась во власти венгерских королей, и заметно отличается от остальной православной Румынии хотя бы тем, что там позиции католицизма и униатства всегда были сильны. Запад же рассматривал Румынию как заслон на пути российского влияния в Юго-Восточной Европе. Антироссийский импульс румынской культуре и политике был дан как раз из Трансильвании. Там же сложилась т.н. трансильванская литературно-лингвистическая школа в среде униатской интеллигенции. Эта школа получила полную поддержку из Берлина и Вены, благодаря чему распространила своё интеллектуальное влияние на остальную Румынию и была средством сдерживания румыно-российского и молдавско-российского сближения на основе единоверной культуры. Трансильванская греко-католическая интеллигенция предприняла «интеллектуальный поход» на православную Румынию, введя интеллектуальную моду на восхваление романских корней в румынской культуре, духовную и политическую латинизацию. Принадлежа телу православной Румынии, Трансильвания ориентировалась на австро-католицизм. Униатская Трансильвания придала внешней политике Румынии антироссийский дискурс, проявлением чего было участие Румынии во Второй мировой войне на стороне Германии. Сегодняшний формат великорумынской идеи тоже имеет чёткую антироссийскую направленность, и Россию Бухарест рассматривает, как первейшую угрозу своим геополитическим интересам. На Балканах граница расселения албанцев, если принять во внимание албанцев-католиков и униатов, и православных албанцев - это демаркационная линия между православным и католическим миром, как и граница расселения католиков хорватов и православных сербов. Православные албанцы выступали локомотивом партизанского движения в годы оккупации страны фашистской Италией. Албанцы-католики и униаты к фашистам были настроены более лояльно, и подвергали преследованиям своих православных соотечественников (2). Если ограничиться географическими рамками бывшей Российской империи, значительный интерес, как с точки зрения геополитики, так и религиоведения, представляют территории современной Западной Украины и Западной Белоруссии. Эти земли не только находились на границе соприкосновения двух цивилизаций - русско-православной и западно-католической, но и долгое время принадлежали разным государственным механизмам, что не могло не сказаться на религиозном облике местного населения. Униатство особенно укрепилось в границах русско-православной ойкумены после Брестской унии 1596 г., когда часть священников Малой и Белой Руси (Украины и Белоруссии, которые находились, на тот момент, в составе Речи Посполитой) перешла в подчинение римско-католической церкви с сохранением обрядности на церковно-славянском языке. К началу XVIII в. переход православных приходов Речи Посполитой в униатство практически завершился. Данный процесс отразился не только на религиозном содержании местной жизни, но и на её политических аспектах. Пользуясь термином русского философа Михаила Бахтина, можно сказать, что подчинение Папе Римскому кардинально меняло политико-социальный хронотоп (3) западнорусских земель, т.е. отношения времени и пространства в рамках геополитических координат. Для униатов центр духовно-политического притяжения переместился из Москвы в Ватикан. Вектор общественно-религиозной жизни совпал с вектором развития западной цивилизации, но внешние совпадения не изменили внутренней сущности явления, и униатство осталось лиминальной, т.е. промежуточной, структурой, остановившейся между католичеством и православием. Смена религиозной идентичности шла «сверху вниз»: от местных элит, инкорпорированных в учреждения светской и духовной власти Речи Посполитой - к социально более низким массовым слоям населения. Из-за этого на протяжении нескольких веков после принятия Брестской унии (1596) в среде низшего западнорусского униатского духовенства наблюдался рост православно-патриотических настроений, что вылилось в культурно-политическое движение, известное как галицкое москвофильство или же карпато-русское движение. Главной идеей его представителей был тезис о триединстве русского народа - Великой, Малой и Белой Руси (России, Украины, Белоруссии), разорванного на неравные части, когда Малая и Белая Русь находились под властью Речи Посполитой, а затем - Австро-Венгрии. При этом карпато-русская идея является региональной разновидностью более широкого культурно-идеологического движения - западнорусизма. Западнорусизм трактует украинцев и белорусов, как западную ветвь единого русского народа, и смыкается со славянофильством - религиозным и литературно-философским движением общественной мысли в Российской империи XIX в., хотя хронологически является на несколько веков старше него. Отличительным признаком карпато-русского общественно-политического движения являлась его социально-интеллектуальная база - низшие духовные чины греко-католической церкви. Сегодня это трудно представить, т.к. современное украинское униатство считается официальной религией украинского радикального национализма, представители которого запятнали себя сотрудничеством с нацистами в годы Второй мировой войны. Греко-католические священники духовно окормляли членов Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА) и приветствовали вступление на Украину германских войск в 1941 г. Но в XVII-XIX вв. карпато-русская идея развивалась и крепла как раз в среде униатского священничества. Находясь в условиях языковой и религиозной изоляции, карпатороссы долгое время пытались сохранить свой язык и своё богослужение в чистоте, очистив их от латинизмов. Карпато-русское священничество способствовало приближению греко-католического обряда к обрядам православной церкви, вытеснению обрядности, привнесённой католичеством, изучению церковно-славянского языка, были авторами русских грамматик, и т.д. Также из их среды выходили народные просветители, призывавшие к единению с матерью Россией (лозунг «Русский народ един от Попрада до Владивостока») и переходу из униатства в православие. Уничтожено карпато-русское движение было совместными усилиями австрийцев и поляков при помощи местного украинофильского движения, находившегося под влиянием радикального униатства, отвергавшего саму возможность возвращения к православию. В австрийских лагерях Талергоф и Терезин в годы Первой мировой войны была уничтожена практически вся карпато-русская интеллигенция. Избавиться от преследований австрийских властей можно было, приняв этноним «украинец», отказавшись от этнонима «русский». В концлагере Терезин один из самых видных деятелей карпато-русского движения, Василий Ваврик, имел возможность познакомиться с сербским патриотом Гаврилой Принципом. Факт содержания в австрийских концлагерях русских и сербских патриотов подчёркивает антиправославную направленность политики Австро-Венгрии. Учитывая, что украинофильское движение из среды радикального униатства помогало австрийцам преследовать карпато-русских активистов, приходим к выводу об антирусской и антиправославной сущности униатства, которое, с уничтожением униатского клира прорусских взглядов, превратилось в вероучение радикальных националистических сил, ориентированных на государства Центральной Европы (Mitteleuropa) - Германию и Австро-Венгрию. В 1915 г. вышла книга германского геополитика Фридриха Науманна «Mitteleuropa». В состав Mitteleuropa включались европейские страны от Балкан до Прибалтики, а Германии отводилась на этом участке роль культурно-политического гегемона. В границах православной ойкумены идеологи доктрины Mitteleuropa опирались на униатские слои, что мы и видим на примере украинской Галиции, где и сегодня героизируются лидеры украинского националистического движения 1930-х - 1940-х гг., воевавших на стороне Гитлера (им ставятся памятники, в их честь называются улицы и литературные премии, им посвящают свои выступления высокопоставленные местные политики). Официальная украинская историография умалчивает о таком явлении в истории современной Украины, как карпато-русское движение. Об этом не рассказывают в школах, умалчивают в вузах. Даже на исторических факультетах будущим историкам рассказывают об этом явлении вскользь. Передач на эту тему нет по ТВ, в библиотеках нет книг об этом, и украинский чиновник, посмевший озвучить её в официальной речи, рискует потерять своё кресло. Пропаганда Киева формирует у населения образ Украины, будто бы всегда находившейся в таком украиноцентричном состоянии, как сегодня, хотя известно, что окончательно малороссов и карпатороссов сделали украинцами уже в коммунистические времена, когда преследовалось уже последнее поколение карпато-русских деятелей. Отрекаясь от общерусских корней, Киев неизбежно ищет опору в противоположном - в украинском национализме и униатстве, взращённых во времена Австро-Венгрии. Эталоном украинского патриотизма считается Западная Украина (бывшая Червонная Русь), где сильны позиции униатства, русофобии, антисемитизма и радикального национализма. Приход в украинский парламент радикалов из партии «Свобода» делает проблему радикального униатства и, в целом, радикализации украинского общества, особенно актуальной. «Свобода» требует приостановить даже разговоры о членстве Украины в интеграционных процессах на евразийском пространстве - от СНГ до Евразийского экономического союза и Таможенного союза; наполнить новым смыслом единственный геополитический проект, в котором должна обязательно участвовать Украина - ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия); привлечь в ГУАМ ещё ряд государств Черноморско-Каспийского бассейна, создать антироссийскую Балто-Черноморскую дугу с участием Швеции, Норвегии, Финляндии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Болгарии; и членства Украины в НАТО. Для Сербии это тоже актуально, поскольку при намеренном попустительстве Киева партия «Свобода» пытается опекать русинов Воеводины. В 2008 г. в Воеводине побывала делегация львовских депутатов, среди которых были и члены «Свободы». В 2011 г. глава Львовского областного совета Олег Панькевич встретился с главой Национального совета украинского национального меньшинства Республики Сербия Иосифом Сапуном (5). Было заявлено о намерении усилить сотрудничество западно-украинских областей с русинами Сербии, которых Киев считает украинцами, в области образования и культуры; привлекать к участию в патриотических лагерях в Западной Украине украинцев Сербии; задействовать в работе с сербскими украинцами западно-украинский греко-католический клир; реализовать ряд проектов по изучению истории украинской эмиграции в Сербии; Бесконтрольное влияние западно-украинских униатов-радикалов на украинцев Воеводины может иметь негативные последствия для Сербии. 1) Будет вестись работа по укреплению положения униатства на территории Сербии, что усилит влияние Ватикана в регионе. Это в интересах некоторых соседей Белграда, но не самого Белграда, особенно с учётом венгерского вопроса в Воеводине и отношений Сербии с католической Хорватией. 2) Сегодня есть два полюса радикального униатства - румынская Трансильвания и Западная Украина, и геополитически эти два полюса взаимосвязаны. Бухарест с его идеей Великой Румынии противодействует любому укреплению российского влияния в Европе, героизирует румынских военачальников, вставших на сторону фашистской Германии в 1940-х, позиционирует себя, как форпост романской цивилизации на рубежах «славянского моря» и пытается играть роль «адвоката» Украины в Европе. Бухаресту выгодна слабая, оторванная от России и предельно украинизированная Украина. Такой Украине будет сложно противостоять напористой великорумынской идее. В 2009 г. Киев проиграл Румынии в Международном суде ООН дело о разграничении континентального шельфа у о. Змеиный в Чёрном море. Теперь Бухарест претендует на ряд украинских островов на Дунае. 3) Западно-украинские воинствующие униаты стремятся «разбудить» Белорусскую греко-католическую церковь; надеются на антироссийский альянс украинских и белорусских униатов (при поддержке со стороны католической Польши, т.к. белорусская оппозиция состоит из местных поляков и белорусов-католиков); угрожают «перевоспитать» граждан Украины русско-православных взглядов; ратуют за вхождение Украины в НАТО; требуют полного запрета русского языка в стране (частично это им удаётся, и некоторых западно-украинских регионах местные власти запрещают слушать русскую музыку в общественных местах под угрозой административного наказания). В Сербии униаты-украинофилы ратуют за отмену этнонима «русин», замену его термином политического характера «украинец», критикуют внутреннюю политику Сербию в отношении нацменьшинств и ориентируются больше на Запад, чем на Белград (6). 4) В интересах и большинства населения Украины, которое принадлежит к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, единственной нерадикальной церковной структуре, в отличие от раскольнического Киевского Патриархата, идеологически сблизившегося с униатами, и в интересах Сербии способствовать сохранению за воеводинскими русинами их исторического имени. Необходимо также способствовать возрождению карпато-русского исторического наследия, которое представляет собой множество глубоких работ по археологии, лингвистике, литературе, теологии, философии, истории, фольклору. Карпато-русские книги уничтожались при Польше, уничтожались при Австро-Венгрии, уничтожались при советской власти. В современной Украине они практически не переиздаются, поэтому чаще эти книги можно обнаружить за рубежом, т.к. карпато-русские активисты часто имели возможность писать только в эмиграции. Например, брошюра киевского публициста и критика политического украинства Василия Шульгина «Украинствующие и мы» увидела свет в Белграде в 1939 г. Автор считал нужным донести до европейцев всю информацию о разрушительной сути этого явления. Украинствующая эмиграция скупила почти все экземпляры этой брошюры, изданные в других странах, и уничтожила их. 5) В стараниях сохранить за современными украинцами и белорусами их исторического имени «русские» историки из Сербии были бы не одиноки. Сегодня энергичное западнорусское движение действует в Белоруссии. Иногда этой теме посвящает свои репортажи журнал администрации президента Белоруссии «Беларуска думка» и местное ТВ. На Украине и в России также есть группа энтузиастов-историков и публицистов, действующих в этом направлении. 1) François Thual «Géopolitique de l’orthodoxie» (Paris, 1994) 2) Там же 3) Михаил Бахтин «Формы времени и хронотопа в романе» (Москва, 1975 г.) 4) «Українці у Сербії. Діаспора, давніша за канадську» (http://www.svoboda.org.ua/diyalnist/novyny/004382/) 5) «Олег Панькевич зустрівся з головою Національної ради українців Сербії» (http://www.svoboda.org.ua/diyalnist/novyny/020749/) 6) «Русины в Сербии: к вопросу изучения русинской политики в Сербии» (Доклад на конференции «Прикарпатская Русь и Русская цивилизация», 2009 г.) http://interaffairs.ru/read.php?item=9419

Больше информации на http://

О некоторых аспектах истории Греко-Католической Церкви в годы Первой и Второй мировых войн.

Лживая правда иезуитов

Не так давно мне удалось познакомиться с одним человеком, которому «посчастливилось» изучать латынь в иезуитском лицее. Рассказывая о своем обучении, он поделился со мной некоторыми наблюдениями. Одно из них буквально шокировало своей вызывающей откровенностью и цинизмом, а именно: он утверждал, что «братья» иезуиты абсолютно уверены, что ложь, высказанная публично, на самом деле не является ложью, если говоривший осознает, что намеренно лжет ради блага католической церкви и интересов иезуитского ордена. При этом он ссылался на «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы, где, между прочим, написано следующее: «Чтобы во всем следовать истине, необходимо всегда быть расположенным верить, что то, что я вижу белым, черное, если иерархическая Церковь так определит» (1).

Фактически это его признание явилось для меня своеобразным ключом к пониманию истинной сути церковной унии, осуществленной в 1596 году между католиками и православными. Цинизм этой сделки в том и заключался, что православные, рассчитывавшие на равноправные отношения со своими собратьями из Католической Церкви, попросту были обмануты, ибо католики, следуя логике иезуитов (которые не даром являются одним из влиятельнейших орденов в Католической Церкви), нарушили все свои обещания, данные православным, о сохранении их религиозной идентичности.

На самом деле никто в Риме даже и не думал выстраивать с православными братские и взаимоуважительные отношения. В Католической Церкви всегда старались использовать унию, как таран, как средство для продвижения на Восток с целью окатоличивания православного населения Восточнославянского населения и последующего подчинения Православной Церкви, в том числе и в нашей стране, Ватикану.

Для того чтобы это понять, нужно хорошо присмотреться к действиям униатов в годы Первой и Второй мировых войн, к действиям, которые по сути своей, а точнее – от начала и до конца, являются откровенным прозелитизмом (2).

Насаждение чуждой веры

К 1914 году территория нынешней Западной Украины, т. е. та территория, где Греко-Католическая Церковь имела наибольшее количество приходов, духовенства и мирян, входила в состав Австро-Венгерской империи и официально называлась «Королевством Галиции и Лодомерии с Великим княжеством Краковским и княжествами Освенцима и Затора» (Königreich Galizien und Lodomerien mit dem Großherzogtum Krakau und den Herzogtümern Auschwitz und Zator).

Однако на Западе уже задолго до начала Первой мировой войны этот регион стал рассматриваться как плацдарм для последующего распространения католического влияния вглубь Российской империи.

Так, еще в 1900 году Папа Римский Лев XIII назначил митрополитом униатской церкви в Галиции польского графа Андрея Шептицкого, который «совершенно случайно» оказался выпускником иезуитской семинарии. Убежденный враг православия, Шептицкий начал свою бурную деятельность с того, что издал несколько посланий униатскому приходскому духовенству, в которых требовалось неуклонно и систематически пояснять народу о «зловредности» Православной Церкви, в частности отговаривая простых людей от популярного в то время паломничества в Почаевскую и Киево-Печерскую Лавру. Это, в принципе, было в духе действий австро-венгерских властей, преследовавших тех, кто открыто симпатизировал православию.

В 1907 году Шептицкий обсуждал вопрос католической миссии восточного обряда на территории Российской империи с Папой Пием X: «Шептицкому удалось убедить Пия X в том, что Греко-католическая церковь сможет сыграть провиденциальную роль своего рода моста, наведенного между католическим Западом и православной Россией… Пий X дал Шептицкому практически неслыханные патриаршие полномочия в России… Эти полномочия давали Шептицкому свободу в организации Католической церкви восточного обряда… В 1908 году Пий X дает письменное подтверждение этим чрезвычайным полномочиям, однако так, чтобы об этом не узнал никто из высокопоставленных лиц в Ватикане» (3).

И вот тут иезуитский талант Шептицкого проявился, что называется, «во всей красе»: понимая, что православный верующий народ, среди которого, собственно, и планировалось вести католическую пропаганду, воспротивится насаждению чуждой ему веры, Шептицкий идет на откровенный подлог и: «…сразу же оговаривает в самой жесткой форме во всех возможных документах необходимость “неуклонно соблюдать греко-славянский обряд во всей чистоте, не позволяя себе вводить какие-либо добавления латинского или иного обрядаˮ… Экклесиология этой униональной модели получила особое развитие в “восточных инициативахˮ понтификата папы Льва XIII и окончательно утвердилась при папе Пие X» (4).

"Честное слово" униатского кардинала
Кроме этого, Шептицкий предпринял ряд нелегальных поездок в Россию с целью ведения переговоров о переходе в католичество некоторых иерархов Русской Православной Церкви и налаживания связей со старообрядцами.

Но начавшаяся Первая мировая война внесла коррективы и во многом ограничила прозелитическую деятельность Шептицкого. Впрочем, необходимо отметить, что поначалу занявшие осенью 1914 года Львов русские войска не стали предпринимать против него и его сторонников каких-либо репрессивных мер, ограничившись лишь тем, что униатский кардинал дал «честное слово» генералу Брусилову, что не будет осуществлять никаких враждебных действий по отношению к России и православию.

Вскоре после этого Генерал-губернатор Галиции граф Георгий А. Бобринский издал обращение к населению, в котором обещал «строго соблюдать полную веротерпимость ко всем религиям и не допускать попыток к нарушению веротерпимости путем насильственного обращения в православие» (5). Правда, реальность оказалась не такой, как она виделась на бумаге. Описывая процесс присоединения оставшихся на территории Галиции униатов и связанные с ним перегибы, бывший протопресвитер русской армии и флота о. Георгий Щавельский писал: «Галицийское воссоединение показало, что ревность не по разуму весьма опасна, ибо она побуждает и умных людей творить большие глупости» (6).

В итоге эта ревность не по разуму обернулась невиданным террором со стороны австрийской власти к вновь обращенным в православие униатам: почти 10% униатских священников подверглись репрессиям за свои симпатии к России. При этом активную роль в репрессиях сыграли доносы представителей т.н. «украинской партии», которые стремились навсегда избавиться от столь ненавистных им «москвофилов». По минимальным данным, число беженцев достигало 100 тыс. человек. Но есть и более высокие цифры, согласно которым к лету 1915 года с отступающей русской армией регион покинуло 300 тыс. человек.

И все же, несмотря на распоряжения Брусилова и генерал-губернатора А. Бобринского, 19 сентября 1914 года Шептицкий был арестован и выслан в сопровождении русских жандармов в Киев. И только после Февральской революции 1917 года он был амнистирован.

Февральская революция открыла новые возможности для проникновения униатских идей в Россию. Уже в 1917–1918 годах в Петрограде и Москве возникают первые униатские общества. Просуществовать им суждено было очень недолго, и после распространения советской власти в большинстве регионов бывшей Российской империи Шептицкий вновь был вынужден сосредоточить всю свою деятельность на территории Галиции.

Греко-Католическая Церковь вслед за дивизиями Вермахта и СС

Но и в период между двумя мировыми войнами он продолжал считать объединение Православной и Католической Церквей высочайшей исторической миссией Греко-Католической Церкви: «10 октября 1939 года митрополит Андрей обратился к папе Пию XII за подтверждением тех особых полномочий для России, которые ему некогда делегировал Пий X. Однако Пий XII счел нецелесообразным обновить эти полномочия и заявил, что «в данный момент не представляется никакой нужды в ординарных или экстраординарных полномочиях». Из этого уклончивого ответа Шептицкий сделал заключение, что его особые полномочия для России оставлены без изменений, если не расширены» (7).

Именно поэтому в феврале 1940 года он призывает представителей униатского духовенства добровольно отправиться в приходы, которые предполагалось создать в Киеве, Одессе, Виннице и Полтаве. В то же время созванный в 1940 году во Львове униатский синод заявил одной из своих целей подготовку к работе по воссоединению Католической и Православной Церквей. И это при том, что «…уже в 1939 году, практически сразу после прихода Красной Армии во Львов, к миссии в Советском Союзе готовилась небольшая группа монахов… в 1940 году Шептицкий тайно назначает экзархом Сибири со всеми необходимыми полномочиями русского иезуита Виктора Новикова, который вместе со своими собратьями по ордену о. Уолтером Чишеком и о. Ежи Москвой, готовились к нелегальной поездке в Советский Союз» (8). Получив назначения от А. Шептицкого, под видом польских рабочих с западноукраинских земель они отправились на Урал, где и были арестованы НКВД.

А теперь обратите внимание на дату этого обращения: оно сделано фактически сразу после начала Второй мировой войны. Будучи грамотным политиком, Шептицкий почувствовал неизбежность столкновения между Германией и Советским Союзом и отдал свои предпочтения Гитлеру, что в последствии сослужило недобрую службу Греко-Католической Церкви. Но тогда он, безусловно, надеялся, что его пособничество нацистам послужит тем рычагом, с помощью которого он сможет перенаправить ход церковной истории в нужное ему русло и вслед за дивизиями Вермахта и СС ворваться на каноническую территорию Русской Православной Церкви.

Сегодня написано много исследований по поводу симпатий греко-католического духовенства и непосредственно самого Андрея Шептицкого к нацистскому режиму. Общеизвестно, что именно католические священники «духовно» окормляли и батальон «Нахтигаль», и дивизию СС «Галичина», и подразделения национальной украинской полиции, служившей нацистскому режиму и принимавшей активное участие в многочисленных карательных операциях, среди которых особо выделяется кровавая резня еврейского населения Львова.

В том числе униатское духовенство во главе со своим митрополитом оказывало нацистскому рейху и активную молитвенную поддержку: «Шептицкий неоднократно обращался к Гитлеру с приветственными посланиями, в которых неизменно желал победы фюреру германских фашистов. В частности, полное восторгов и подобострастия поздравительное письмо было направлено Гитлеру главой украинских униатов по случаю взятия немецкими войсками Киева. В продолжение всего периода оккупации Галиции германскими войсками Шептицкий и другие греко-католические иерархи регулярно служили молебны о даровании победы нацистам» (9).

Иезуитское поведение – банальное лицемерие

Но уже в 1943 году отношение Шептицкого к германским властям начинает меняться. Будучи опытным политиком, он предвидит поражение немцев и поэтому с иезуитской быстротой и смекалкой меняет свое отношение к советской власти, которая вскоре вновь установилась в Галиции:

«Свою лояльность к советской власти митрополит Андрей демонстрировал весьма недвусмысленно. В докладной записке, составленной и. о. уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете народных комиссаров УССР С.Т. Даниленко (Кариным) отмечается, что в беседе с ним Шептицкий говорил: «Я искренне рад, что Советская власть освободила нас от этих немцев, и об этой радости и об обязанностях, вытекающих из нее, говорил и говорю верующим и духовенству. Не далее, как сегодня у меня состоялся собор местного духовенства. Так вот я поучал их, как нужно быть благодарным и покорным Советской власти, ниспосланной нам Богом, и духовенство с искренностью воспринимало и воспринимает мои поучения… С целью еще более убедительно продемонстрировать свою лояльность к советской власти Шептицкий 10 октября 1944 г. написал послание на имя Сталина. В нем глава галицких греко-католиков именовал советского лидера “Верховным вождемˮ и “Правителем СССР, главнокомандующим и великим маршалом непобедимой Красной Армииˮ. По поводу вступления советских войск на территорию Западной Украины Шептицкий писал: “Эти светлые события и терпимость, с которой Вы относитесь к нашей Церкви, вызвали и в нашей Церкви надежду, что она, как и весь народ, найдет в СССР под Вашим водительством полную свободу работы и развития в благополучии и счастьеˮ» (10).

И все же в дальнейшем это не помогло Греко-Католической Церкви избежать разгрома, учиненного советской властью. На мой взгляд, это не удивительно, ибо иезуитское поведение, которое на самом деле составляет самую суть Унии как таковой, является не чем иным, как обычным, банальным, лицемерием. А лицемерие, как мы видим, не пользовалось популярностью даже у безбожной советской власти. Лицемерие вообще противно человеческой природе, не говоря уже о том, что оно порицаемо Евангелием. Именно поэтому сегодня нам, современным православным христианам в Украине, так трудно понять поведение наших «собратьев» из Украинской Греко-Католической Церкви, которые на словах изъясняются нам в «братской любви» и уважении к православным традициям, а на деле продолжают рядиться под православных, тем самым продолжая задуманное их предшественниками продвижение на Восток.

Иеродиакон Иоанн (Курмояров)

Примечания:

1. Св. Игнатий Лойола. Духовные упражнения.
2. Прозелитизм – стремление обратить других в свою веру (Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Русский язык, 2000. С. 566).
3. Алексей Юдин. Брестская уния и Россия в первой половине XX века // 400 лет Брестской церковной унии, 1596–1996: критическая переоценка: Сборник материалов Международного симпозиума. Неймеген, Голландия / Науч. ред. Юдин А.; Пер.: Дорман А. и др.; Библ.-богосл. ин-т Св. Ап. Андрея. – М.: ББИ, 1998. С. 73.
4. Там же. С. 74.
5. Там же. С. 71.
6. Протоиерей Георгий Щавельский. Воспоминания. Том 1
7. Алексей Юдин. Брестская уния и Россия в первой половине XX века // 400 лет Брестской церковной унии, 1596–1996: критическая переоценка: Сборник материалов Международного симпозиума. Неймеген, Голландия / Науч. ред. Юдин А.; Пер.: Дорман А. и др.; Библ.-богосл. ин-т Св. Ап. Андрея. – М.: ББИ, 1998. С. 80.
8. Там же. С. 82.
9. Петрушко В. И. Униатский митрополит Андрей Шептицкий в годы Второй мировой войны.
10. Там же.

01.09.2005

УНИАТСТВО И РОССИЯ.
Краткий исторический обзор (1)

Зарождение униатства

В половине XI в., последовал полный разрыв между церквами Восточною и Западною. Вместо прежних мирных отношений, между ними установились отношения неприязненные. Но, несмотря на это, и греки, и латиняне весьма часто предпринимают попытки к соединению церквей. Однако такие попытки были непрочны, так как со стороны греков, главным образом, хлопотали о соединении церквей императоры; греческая же иepapхия в большинстве и народ всегда были против соединения, так как видели в нем подчинение Восточной церкви папе. Из множества попыток к соединению церквей, вообще неудачных, особенно замечательны две, сопровождавшиеся печальными последствиями для греко-восточной церкви. Это, так называемые, унии - лионская (1274 г.) и флорентийская (1439 г.). В 1261 г. латинская империя в Константинополе пала. Никейский император Михаил VIII Палеолог (1259-1282 г.), при содействии генуэзцев, отнял у латинян Константинополь и восстановил Византийскую империю. Но положение восстановленной империи и ее государя было весьма. затруднительное, так как им угрожали не только внешние враги, но и внутреннее враждебное отношение народа к незаконно захватившему престол Палеологу. Поэтому немедленно же по взятии Константинополя, он вступил в сношения с папою Урбаном IV, а потом Климентом IV; посылал к ним несколько посольств с богатыми подарками и предложениями касательно соединения церквей. Впрочем, переговоры с этими папами не привели ни к каким положительным результатам, главным образом потому, что папы не доверяли Палеологу. Только с 1271 г., когда на папский престол вступил Григорий X., особенно сильно желавший соединения церквей, конечно, с подчинением Восточной церкви Западной, переговоры о соединении пошли успешней. Григорий, в ответ на предложение Палеолога предшествовавшим папам, прислал ему письмо в котором восхвалял его намерение подчиниться апостольскому престолу и приглашал на назначенный им в 1274 г. Лионский собор для окончательного решения вопроса о соединении церквей. При этом папа в числе условии соединения выставлял принятие греками латинского чтения символа с прибавлением filioque и признание главенства папы. Палеолог решился на соединение церквей на предложенных условиях, стараясь расположить к унии и греческое духовенство. Патриарх и епископы, несмотря на его убеждения, все-таки не соглашались на унии. Удалив патриарха на время в монастырь, Палеолог заготовил с единомышленными ему епископами грамоту от греческого духовенства к папе и снарядил посольство на Лионский собор, и на четвертом заседании собора была решена уния между церквами Восточною и Западною. Но дело унии слишком было непрочно. Только император с партией своих приверженцев принял ее. Все же вообще греки, и духовные и миряне, не желавшие и не искавшие унию, не хотели иметь никакого общения с римскою церковью. Со стороны православных стали раздаваться проклятия на униатов, с ними не хотели иметь никаких сношений, считали даже за осквернение прикосновение к ним и разговор с ними. Со смертью Палеолога окончилась и Лионская уния. Сын и преемник его, Андроник II (1283-1328 г.) стал решительно на сторону православных. В 1283 г. в Константинополе собран был собор, на котором осуждено было главное римское заблуждение - учение об исхождении Св. Духа и от Сына. В то же время судили и преследовали униатов. Церкви, в которых совершалось униатское богослужение, были освящены вновь, как оскверненные. Через несколько десятилетий не осталось и следов лионской унии на Востоке.

Флорентийская уния

Подобный же исход имела и уния флорентийская. К началу XV ст. Византийское правительство, по примеру прежних лет, искало помощи на Западе и, главным образом, у пап. Иоанн VI Палеолог (1425 – 1448 г.), предвидя скорое и неизбежное падение империи под оружием турок, решался для спасения ее испытать последнее средство, – под предлогом соединения церквей подчинить греко-восточную Церковь папе и за это получить помощь от западных государей. В этих видах он начал переговоры с папою Евгением IV. Папа согласился на предложение императора. Между ними условлено было составить вселенский собор из представителей греческой и латинской церквей и на нем решить соединение. Предложено было также пригласить на собор западных государей, с тем, чтобы по окончании собора, убедить их подать помощь Византийской империи. После долгих переговоров о месте собора, наконец, назначили его в Ферраре. Папа принял на свой счет проезд и содержание во время собора греческих епископов. В конце 1437 г. отправились в Феррару Иоанн Палеолог, Константинопольский патриарх Иосиф, уполномоченные от восточных патриархов и несколько греческих епископов. Отправился на собор даже русский митрополит Исидор, родом грек, давно уже согласившийся на унию. На первых же порах по прибытии в Феррару греческие иерархи испытали несколько оскорблений от латинян. Так, папа требовал, чтобы патриарх Иосиф, при встрече с ним, поцеловал, по латинскому обычаю, его туфлю, и только после решительного отказа со стороны Иосифа оставил свое требование. Прежде открытия собора происходили частные совещания между греческими отцами о вероисповедных разностях. На этих совещаниях со стороны греков особенно выдавались - Марк, митрополит Ефесский (он же представитель Иерусалимского патриарха), и Виссарион, митрополит Никейский. Марк Ефесский не сделал никаких уступок в пользу латинского учения. Наконец, 8 окт. 1438 г., папа, по соглашению с императором, открыл собор, хотя из западных государей никто не приехал. Главным спорным вопросом было латинское учение об исхождении Св. Духа и от Сына. Греческие отцы поставили этот вопрос на почву каноническую и доказывали, что латинская церковь поступила неправильно, когда внесла в Никейский символ filioque, вопреки положительному запрещению третьего Вселенского собора делать какие-либо прибавления к символу веры. Латиняне, напротив, утверждали, что латинская церковь в этом случае не ввела нового учения, а только раскрыла то, которое заключалось в символе. В такого рода спорах прошло 15 заседаний. Греческие отцы, особенно Марк Ефесский, как и прежде, оставались не уступчивыми. За это папа начал стеснять их содержанием. Между тем в Ферраре появилась чума. Под этим предлогом, папа в 1439 г. перенес собор во Флоренцию. Здесь продолжались споры о том же предмете. Только латиняне перенесли вопрос о filioque с почвы канонической на догматическую. Они доказывали, что учение об исхождении Св. Духа и от Сына правильно само в себе и подтверждали это местами из Св. Писания и древних отеческих писаний, с произвольным толкованием. Греческие отцы, с своей стороны, возражали на это, что из приводимых латинянами мест Св. Писания и отеческих творений нельзя выводить латинского учения об исхождении Св. Духа и от Сына. Иоанну Палеологу была крайне неприятна неуступчивость греческих отцов. Он стал убеждать их придти к соглашению с латинянами. Но Марк Ефесский был против этого и назвал латинян еретиками. Палеолог все-таки продолжал действовать в пользу соединения. Со своими приверженцами он составил такое изложение учения о Св. Духе: греки, признавая, что Дух Святой исходит от Отца, не отвергают, что Он исходит и от Сына. Но Марк Ефесский и другие отвергали это изложение. Латиняне, между тем, требовали полного принятия их учения о Св. Духе. Императору ничего не оставалось делать, как убеждениями и угрозами заставить греческих отцов исполнить это требование. Он так и сделал. Волей-неволей греческие отцы должны были согласиться на требование императора. Вместе с тем они согласились и на признание главенства папы. Относительно же обрядовых разностей больших споров не было; латиняне согласились одинаково допускать обряды, как латинской, так и греческой церкви.

Когда, таким образом, дело соглашения приведено было к концу, составлен был акт соединения церквей, в котором между прочим, изложено было латинское учение о Св. Духе и главенстве папы. Этот акт подписали все греческие епископы кроме Марка Ефесского и патриарха Иосифа последний в это время умер. Папа, не видя подписи Марка, откровенно сказал: «мы ничего не сделали». Все-таки акт торжественно был прочитан в соборной церкви на латинском и греческом языках и, в знак общения и соединения, греки и латиняне обнялись и поцеловались Папа на радости дал грекам корабли, и они отправились домой. По возвращении в Константинополь, Палеолог имел случай убедиться, как непрочно соединение церквей, вынужденное обстоятельствами и совершенное при посредстве разных происков и насилий.

Те же греческие епископы, которые согласились на унию во Флоренции, по приезде в Константинополь, отказались от нее, выставляя на вид то, что их там принудили согласиться на соединение с латинянами. Греческое духовенство и народ, узнав об унии, пришли в раздражение, и униатов считали за еретиков. Вокруг Марка Ефесского сгруппировались все защитники Православия. Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский были также против унии. Они составили в 1443 г. в Иерусалиме собор, на котором произнесли отлучение на всех приверженцев унии. Хотя Палеолог, в видах распространения уний возводил на патриарший Константинопольский престол одного за другим приверженцев унии, но уния мало подвигалась вперед. Да и сам император, не получив с Запада ожидаемой помощи, относился холодно к делу унии.

Униатство в России

Несмотря на то, что попытки соединения с Западной Церковью на Востоке окончились неудачей, они нашли отголосок и в России. Первая попытка принадлежала митрополиту Исидору, участвовавшему на Флорентийском соборе, но она была, конечно, совершенно безплодна, так как он действовал за свой страх. Гораздо успешней вопрос об унии с Западной церковью пошел в Киевской митрополии в XVI в. Для подготовки почвы, в Вильне была открыта в 1570 г. коллегия, члены которой принимали все меры к пропаганде унии. В таком духе в 1577 г. ученым Скаргою было написано сочинение «О единстве церкви». В этом сочинении Скарга описывает безпорядки русской церкви и доказывает, что только уния может уничтожить их, а для нее православным нужно только принять учение Римской церкви и главенство папы. Вместе с тем пропаганда иезуитов находила благодарную почву и среди архиереев, которые были недовольны тяжкою зависимостью от греков. Первые серьезные попытки соединения с Западной церковью и принадлежат епископам, среди которых надо отметить Ипатия Поцея, Кирилла Луцкого, Гедеона Львовского и др. Их попытка, закончившаяся поездкой Ипатия Поцея и Терлецкого с изъявлением покорности папе (1595 г.), все-таки была неудача, так как братства и священники не признали унии и предали изменников архиереев проклятию. В следующем году 1596-м для введения унии собрался в Бресте собор, на который кроме епископов, духовенства и мирян прибыли два патриарших экзарха Никифор и Кирилл Лукарис. Собор разделился на две партии - православную и униатскую, из которых каждая вела заседания отдельно, но униаты самовольно решили вопрос об унии с Западной церковью в положительном смысле и непосредственно затем началось гонение на православие. Братства были объявлены мятежными сходками и подверглись преследованиям. У православных отбирали церкви и даже Киево-Софийский монастырь перешел к униатам. При всех, однако, усилиях поднять унию на счет православия, она очень плохо прививалась. Униаты презирались и православными, и католиками и уния нужна была Риму и Польше как переходная ступень к католичеству. И, действительно, в униатское богослужение все более и более входят католические обряды и униаты находятся под сильным давлением латинской церкви. Что касается православных, впавших в унию, то они всегда тяготились своим положением и как только по трактату вечного мира с Польшей 1686 г. Россия получила право ходатайствовать за православных жителей Польши, взоры последних не переставали обращаться к русскому правительству с надеждами на помощь. Петр Великий прямо грозил римской курии гонением на католичество у себя в России, если права православных в Польше будут пренебрегаемы по старому, но эти угрозы не имели успеха. Еще хуже было положение православных в Польше при Елизавете, которая уклонилась от содействия им, так что они даже пытались обратиться за помощью к Фридриху прусскому.

При Екатерине II православные жители Польши еще раз обратились к России за помощью. Вместе с тем вопрос о польских диссидентах рассматривался и на сейме в 1764 г. Русское население Польши было крайне недовольно унией и желало от нее скорей освободиться, при чем с особенной силой это стремление выразилось в Польской Украине, где много сделали в этом направлении епископ Гервасий Лонцевский и игумен Матронинского монастыря в Чигиринской области Мелхисидек Значко-Яворский. Но стремления диссидентов порвать с унией возбуждали еще больше фанатизм поляков, которые подвергали их всевозможным насилиям и истязаниям за веру. Не помогло православным и введение в Польшу русских войск, так как поляки представили русским народное религиозное движение, как противогосударственный крестьянский бунт и разбой, и преследования православных приняли еще более тяжелую форму. Лишь после первого раздела Польши в 1772 г. освободилась от этих преследований Белоруссия, доставшаяся России. Благодаря энергии арх. Георгия к православию присоединилось за самый короткий промежуток времени более 130000 душ. Но на окраине, оставшейся за Польшей, положение Православной Церкви вовсе не изменилось, пока в 1793-1795 годах не последовали второй и третий разделы Польши, и России не были возвращены остальные древне-русские области, кроме Галиции, доставшейся Австрии. Постепенно менялось и отношение русского правительства к униатам. Указом 1794 г. было разрешено воссоединение униатов в полной мере и к концу царствования Екатерины II число воссоединенных униатов дошло до 2 миллионов и в среде ревнителей унии возникло даже стремление к сближению ее с православием. Таков был униатский архиепископ Ираклий Лисовский (1784 - 1809). При Павле I католичество и иезуиты пользовались большим влиянием, а потому дело воссоединения униатов совсем остановилось. При Александре I только в начале его царствования продолжалось господство иезуитов, в 1815 г. он повелел их изгнать из обеих столиц, а в 1820 г. из всей России. Одновременно с падением влияния католичества, поднялось дело воссоединения униатов. В 1803 г. вышел указ, которым обращение униатов в католичество было запрещено, а в следующем году в число членов католической коллегии указано было ввести одного униатского епископа и трех униатов асессоров. В 1805 г. коллегия была разделена на два департамента, католический и униатский; председателем последнего был назначен Лисовский. Наконец в 1806 г. он был возведен в сан самостоятельного митрополита. Униатская церковь таким образом почти совсем сделалась самостоятельной. Деятельность Лисовского и одного из его преемников Красовского на митрополичьей кафедре оставила значительный след в истории униатства. Благодаря им из среды белого духовенства явились новые деятели - Иосиф Семашко, Василий Лужицкий и Антоний Зубко, которые и довели до конца начатое ими дело. В этом им помогли, кроме их дарований и энергии, и изменившиеся политические обстоятельства. С воцарением Николая I была провозглашена незыблемость православия и сам государь хорошо ознакомился с действительным положением униатской церкви. В 1828 г. открыта была особая униатская коллегия, независимая от католической. Затем последовали закрытия нескольких базилианских монастырей, подчинение всех остальных епархиальной власти и основание униатской семинарии в Жировицах. После польского восстания 1830 - 1831 г.г. лучшие базилианские монастыри были или закрыты, или переданы православным, в том числе знаменитый Почаевский монастырь. Епархии было оставлено только две - Литовская, епископом которой в 1833 г. назначен был Иосиф Семашко, и Белорусская - под управлением м. Булгака. Между тем Иосиф С. разработал общий план воссоединения униатов, состоявший в том, чтобы воссоединение с Православной Церковью единовременно было принято повсюду всем униатским духовенством. В начале 1837 г. заведывание делами униатской церкви от министерства внутренних дел переходит к обер-прокурору Св. Cинода, что подготовляло подчинение этой церкви прямо самому Синоду. Со смертью м. Булгака в 1838 г. председателем униатской коллегии делается Иосиф и подготовление воссоединения быстро заканчиваются. 12 февраля 1839 г. собор униатских архиереев и высшего духовенства, собравшийся в Полоцке, составил торжественный акт о присоединении униатской церкви к Православной. За пастырями присоединилось к православной церкви и все полуторамиллионное униатское население их епархий. После воссоединения униатов Белоруссии и Литвы уния оставалась еще в Привислинском крае, в униатской Холмской епархии. Здесь главным деятелем по подготовке воссоединения был протоиерей Маркелл Поппель. В 1873 г. государь выразил свое согласие на воссоединение. После этого в январе 1874 г. в Седлецкой губернии воссоединилось с православною церковью до 50.000 униатов, а 18 февраля в Холме собрался собор духовенства с м. Поппелем во главе и составил акт о воссоединении всей Холмской епархии. 11 мая, в день свв. Кирилла и Мефодия, последовало само торжество воссоединения. Уния осталась в силе лишь в австрийской Галиции. Так окончилась, к славе Православия, попытка соединения с Западной церковью и в России.

Послесловие
После заключения Брестского мира в 1918 г к Польше отошла часть Западной Белоруссии и Западной Украины. На этих землях снова возродилось униатство. Во время Великой Отечественной войны, по благословению римского папы, униатское духовенство, прикрываясь «борьбой с большевиками», деятельно поддерживало Гитлера. По окончании войны Сталин приказал ликвидировать организацию предателей и изменников Родины, пособников фашизма. По ходатайству Русской Православной Церкви, униатам было дано прощение, но при условии их воссоединения с Русской Православной Церковью. Так вторично уния перестала существовать и возродилась только после начала «перестройки».

Подготовка к печати, примечания, послесловие: ОПБ, с. БНК, СПб–К, 30 – 31.08.05 а.

________________________________________________________________

(1) Печатается по статье «Флорентийская уния; попытки соединения с Западной Церковью на Востоке и в России. Униаты». Полный Православный энциклопедический словарь. М.: «Возрождение», 1992, Т. 2.Репринт

(2) Византийская империя была захвачена латинянами после взятия Константинополя в 1204 г. крестоносцами. Внезапный, с целью наживы, штурм Царьграда, предпринятый по пути в Иерусалим «освободителями Гроба Господня», сопровождался ужасающим разграблением города. Историк А.Нечволодов так описывает это событие: «Рыцари, плавая в крови мирных обитателей Царьграда, позволяли себе неслыханные жестокости и святотатства. Все церкви были ими дочиста ограблены; в числе похищенных святынь были Животворящий Крест и Терновый Венец Господень, (и Плащаница Господа – С. Б.), риза Богородицы, глава Иоанна Крестителя, мощи Апостола Андрея Первозванного и великих святителей Григория Богослова и Иоанна Златоуста, равноапостольной царицы Елены и святого Иоанна Милостивого. В храме Святой Софии благородные рыцари собственноручно изрубили на части и разделили между собой святой престол, слитый из золота с драгоценными каменьями, в то время как распутная женщина плясала на горнем месте и пела непристойные песни. Когда латиняне творили эти неслыханные кощунства и святотатства, патриарх Иоанн, одетый в рубище, верхом на осле выехал из залитого кровью несчастного города» (А. Нечволодов. «Сказания о Русской Земле». СПб, 1913, Кн. I, Ч. II., с. 243). После этого Византийская империя была разделена на несколько княжеств. Грекам достался небольшой удел со столицей в Никее. Властолюбивый папа Инокентий III (основатель инквизиции), поспешил воспользоваться разорением Византии и ослаблением Православия и попытался подчинить себе Русскую Церковь. «Папа решил, что раз, «волею Всевышнего» «нечестивая схизма перестала существовать», он сделался главой Восточной Церкви, неожиданно достигнув того, о чем не могли мечтать его предшественники. Теперь следовало окончательно стереть следы ненавистной Греческой Церкви» (Н.Н.Воейков. Церковь, Русь, и Рим. Минск. «Лучи Софии»., с. 144 – 145). В 1207 г. он послал обращение ко всем русским князьям, где говорилось, что он более не может удерживать «своих отеческих чувств» и, призывая Русь под свое покровительство, говорит: «вот, теперь греческая империя и Церковь почти вся покорилась апостольскому седалищу и униженно приемлет от него повеления, – ужели ж не будет несообразным, если часть (т.е. Церковь Русская) не станет сообразовываться со своим целым и не последует ему?» (Н.Тальберг. История Русской Церкви. М., Изд. Сретенского монастыря, 1997, с. 75). Попытка папы успеха не имела. Русские князья, помня злодейское опустошение Царьграда, с возмущением отвергли попытку папы. Услышав, что папа мечем св. Петра покорит народы, и сделает его королем, князь Роман Волынский (Галицкий), обнажив свой меч, спросил римского легата: «таков ли меч у папы? Если такой, то он может брать им города и дарить другим. Но это противно Слову Божию: ибо иметь такой меч и сражаться им Господь запретил Петру» (Тальберг, с. 74). Здесь князь разумел слова Господа Апостолу Петру: «вложи меч в ножны… ибо все, взявшие меч, мечем погибнут» (Ин. 18, 11; Мф. 26, 52). Вскоре от меча св. князя Александра погибли два крестовых похода, предпринятых с целью насильственной латинизации Руси (один завершился разгромом шведов возле Невы в 1240 г., другой – гибелью тевтонских рыцарей на Чудском озере в 1242 г.).

(3) Filioque – филиокве (лат.: «и от Сына») – латинское добавление в догмат Символа Веры об исхождении Св. Духа.

Табличка на грекокатолической (итало-албанской) церкви св. Афанасия в Риме с изображением ключей св. Петра и надписью на греческом языке

Грекокатолические церкви (в русской дореволюционной и советской литературе униатские церкви , униа́тство ) - восточнокатолические церкви византийской литургической традиции . Определение «грекокатолическая» позволяет отличать их от католических церквей других традиций - прежде всего от Римско-католической церкви («латинская литургическая традиция»), а также от церквей армянской, сирийской и коптской литургической традиции. Вместе с последними грекокатолические церкви принадлежат к восточнокатолическим церквям .

До 1917 года Русская православная церковь в официальных документах иногда называлась Российская Восточная Греко-Кафолическая Церковь, т.е. раньше понятия грекокафолический (грекокатолический) и православный по большому счету были синонимами. Однако чтобы размежеваться с грекокатоликами православные отказались от употребления этого термина, что повлекло за собой изменение смысла в массовом сознании, также как и с эпитетом католический (вселенский).

В узком смысле термин применяется к католическим церквям, в которых богослужение совершается по византийскому обряду на греческом языке :

В более широком смысле - также и к другим Восточным католическим церквям византийской традиции , богослужения в которых совершаются на других языках:

• Католическая церковь византийско-славянского обряда в Польше
• Хорватская грекокатолическая церковь (Крижевицкая епархия).

Грекокатолические церкви имеют различный статус:

• Албанская грекокатолическая церковь - Апостольская администратура : Албания (1628)
• Белорусская грекокатолическая церковь - никакая иерархия не установлена в настоящее время: Белоруссия (1596)
• Болгарская грекокатолическая церковь - апостольский экзархат : Болгария (1861)
• Венгерская грекокатолическая церковь - епархия и апостольский экзархат: Венгрия (1646)
• Греческая католическая церковь - два апостольских экзархата: Греция, Турция (1829)
• Итало-албанская католическая церковь - две епархии и территориальное аббатство : Италия
• Македонская грекокатолическая церковь - апостольский экзархат: Македония (1918)
• Мелькитская католическая церковь - патриархат : Сирия, Ливан, Иордания, Израиль, Иерусалим, Бразилия, США, Канада, Мексика, Ирак, Египет и Судан, Кувейт, Австралия, Венесуэла, Аргентина (1726)
• Российская грекокатолическая церковь - два апостольских экзархата , в настоящее время без иерарха : Россия (1917), Китай (1928); в настоящее время приблизительно 20 округов и общин рассеяны во всем мире, включая пять в России непосредственно, отвечая епископам другой юрисдикции.
• Румынская грекокатолическая церковь - верховное архиепископство : Румыния, Соединенные Штаты Америки (1697)
• Русинская грекокатолическая церковь - архиепархия , 4 епархии, и апостольский экзархат: Соединенные Штаты Америки, Украина, Чешская республика (1646)
• Словацкая грекокатолическая церковь - архиепархия и три епархии: Словакия , Канада (1646)
• Украинская грекокатолическая церковь - верховное архиепископство : Украина, Польша, США, Канада, Великобритания, Австралия, Германия и Скандинавия, Франция, Бразилия, Аргентина (1596)
• Хорватская грекокатолическая церковь - епархия : Хорватия, диаспора (1611)

История

В результате заключения Брестской унии в Речи Посполитой была создана Русская униатская церковь , которая также относилась к восточнокатолическим церквям византийской литургической традиции. Современные Украинская и Белорусская грекокатолические церкви являются её наследниками.

24 апреля 1646 года православный епископ Мукачева и 63 православных священника-русина заключили Ужгородскую унию и были приняты в Католическую церковь с сохранением